Журналист — это звучит круто?
Может быть, Ксении Анатольевне льстит называть себя журналистом. Не буду спорить, сейчас это довольно популярно в определенных кругах: так, несколько лет назад модно было называть себя фотографом, дизайнером, иногда издателем или пиарщицей. Но интервью со «скопинским маньяком» трудно назвать журналистикой, даже при том, что работа оператора и монтажера профессиональна. Это больше похоже на желание богатой, избалованной, все испробовавшей девочки окунуться в «настоящую жизнь», потрепать себе нервишки («рядом с маньяком сидела!»), создать шок-контент, «чтобы все дрожали, чтобы уважали». Профессионализма для этого не надо. Для этого надо просто иметь доступ к ресурсам, связи и команду под рукой. То, что для журналиста послужило бы предметом раздумий и колебаний, Собчак плавно переступила — оно оказалось для неё несущественным.
История с душком
Интервью Ксении Собчак с Виктором Моховым.
Напомню: в 2000 году Виктор Мохов, 50-летний житель города Скопин, что в Рязанской области, вызвался подвезти до дома 14-летнюю Катю Мартынову и 17-летнюю Лену Самохину. Он похитил их и посадил вырытый им самим бункер, где жертвы провели 1296 дней — это почти четыре года. Педофил насиловал девочек, пугал их собаками, бил. Лена трижды беременела от насильника, родила двух детей в подвале, а потом Мохов подкинул их многодетным семьям. Помогала Мохову ранее сидевшая Елена Бадукина, которая называла себя Лёшей и выглядела соответственно. Именно она напоила девочек-подростков водкой со снотворным и отдала маньяку.
Ужас, боль и безысходность, в которых жили эти девушки, описать словами сложно. Позже Екатерина Самойлова напишет книгу «Исповедь узницы подземелья».
Несмотря на то, что вина маньяка была доказана, находились люди, которые винили во всем его жертв. Насильник получил мягкий приговор: он отсидел 17 лет, его подельница — еще меньше, всего пять с половиной лет колонии. И теперь Виктор Мохов вышел на свободу. Он вернулся в тот дом, где находится пыточный бункер, чувствует себя отлично и даже собирается жениться на женщине, которой его прошлое не кажется чем-то отвратительным. Не показалось, кажется, оно отвратительным и Ксении Собчак, которая сначала хотела сделать с ним интервью (ходили слухи, что маньяку заплатят три миллиона), потом отказалась и даже потребовала опровержения, а потом… А потом интервью вышло.
«Что такое любовь?» — спрашивает, взыскуя истины у маньяка, Ксения. «Это инстинкт», — отвечает он. «А в чем выражалась эта любовь?» — «Ну, я ей шоколадки покупал, всякое такое», — отвечает Мохов. Кажется, что просто старичок рассказывает о быте, ведущемся таким образом испокон веку. И ничего он в этом плохого не видит.
Появилось даже мнение, что Ксения Собчак специально взяла интервью у Мохова, чтобы власти, подогретые общественным возмущением, пресекли законодательно эту практику на корню. Но я в этом сомневаюсь — вряд ли это было сделано сознательно. Что двигало автором программы? Я заметила в её вопросах и логике построения сюжета только одно: плохо сдерживаемый мещанский интерес. Возможно, именно поэтому социальные сети взорвались комментариями.
Писатель Игорь Мальцев высказался длинно и сурово, но я приведу только одну цитату из его поста на Facebook.
Круче всего по поводу происходящего высказался Сергей Минаев — от него не ожидала, честно. Проводя аналогии между нечувствительностью к мерзости поступков (автор называет ее короче) и нечувствительностью к боли, Минаев пишет, что некоторые люди чувствительны крайне, а некоторым — трын-трава, и они не понимают, «ачётакова». Так вот.
Один мой коллега сказал, что для журналистов нет запретных тем, и если человек брезглив, то журналистика не для него. Да, это верно, но только отчасти. Журналист пишет о сложных, болезненных, даже отвратительных вещах, но никогда не позволит себе опуститься до банальных вопросов, которые не раскрывают тему, а лишь подогревают у части общества интерес, а у другой части вызывают омерзение. Позволю себе процитировать интервью депутата Госдумы Евгения Ревенко, данное им «РБК».
